Російські політики, політологи, культурні, релігійні, опозиційні та інші діячі люблять на широкий загал підкреслювати надзвичайно толерантне ставлення до всіх народів, які населяють безмежні простори російської держави. Не будемо загострювати увагу на тому твердженні, що це зовсім не є правдою, а розглянемо питання взаємовідносин росіян з іншими народами на початку їх взаємоіснування. І наведемо приклад співіснування росіян з тим народом, керівники якого зараз з ентузіазмом клянуться в вічній вірності й любові до "старшого" російського брата. І проілюструє ці стосунки російський же письменник Лєв Толстой. (З книги Л. Толстого "Хаджи-Мурат")
"Аул, разоренный набегом, был тот самый, в котором
Хаджи-Мурат провел ночь перед выходом своим к русским.
Садо, у которого останавливался Хаджи-Мурат, уходил с семьей
в горы, когда русские подходили к аулу. Вернувшись в свой аул, Садо нашел свою
саклю разрушенной: крыша была провалена, и дверь и столбы галерейки сожжены, и
внутренность огажена. Сын же его, тот красивый, с блестящими глазами мальчик,
который восторженно смотрел на Хаджи-Мурата, был привезен мертвым к мечети на
покрытой буркой лошади. Он был проткнут штыком в спину. Благообразная женщина,
служившая, во время его посещения, Хаджи-Мурату, теперь, в разорванной на груди
рубахе, открывавшей ее старые, обвисшие груди, с распущенными волосами, стояла
над сыном и царапала себе в кровь лицо и не переставая выла. Садо с киркой и
лопатой ушел с родными копать могилу сыну. Старик дед сидел у стены разваленной
сакли и, строгая палочку, тупо смотрел перед собой. Он только что вернулся с
своего пчельника. Бывшие там два стожка сена были сожжены; были поломаны и
обожжены посаженные стариком и выхоженные абрикосовые и вишневые деревья и,
главное, сожжены все ульи с пчелами. Вой женщин слышался во всех домах и на
площадях, куда были привезены еще два тела. Малые дети ревели вместе с
матерями. Ревела и голодная скотина, которой нечего было дать. Взрослые дети не
играли, а испуганными глазами смотрели на старших.
Фонтан был загажен, очевидно нарочно, так что воды нельзя
было брать из него. Так же была загажена и мечеть, и мулла с муталимами очищал
ее.
Старики хозяева собрались на площади и, сидя на корточках,
обсуждали свое положение. О ненависти к русским никто и не говорил. Чувство,
которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это
была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение,
гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание
истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было
таким же естественным чувством, как чувство самосохранения.
Перед жителями стоял выбор: оставаться на местах и
восстановить с страшными усилиями все с такими трудами заведенное и так легко и
бессмысленно уничтоженное, ожидая всякую минуту повторения того же, или,
противно религиозному закону и чувству отвращения и презрения к русским,
покориться им.
Старики помолились и единогласно решили послать к Шамилю
послов, прося его о помощи, и тотчас же принялись за восстановление нарушенного."
